| Шуичи Шиндо хотел петь. Больше всего в этой жизни он хотел петь. Шуичи Шиндо любил Юки Эйри Больше всего в этой жизни он любил Юки Эйри. Стоя между двумя зеркалами, ты отражаешься в вечности, и каждое отражение продолжается бесконечное количество раз, пока ты не становишься настолько маленьким, что уже не можешь разглядеть их. Но ты знаешь, что ты там, потому что где же ещё ты можешь оказаться? Шуичи Шиндо стоял между двумя зеркалами, между сценой и залом. Одно – будто часть другого. Долгое время он находился в зале, с широко раскрытыми в восхищении и тоске глазами, сердце билось в такт музыке, а душа распевала песни одновременно с ним. Его вечным Кумиром. Кумиром, стоявшим на звездной сцене. Кумиром, светящимся так сильно, что его крылья могли появиться в любой момент и поднять в бесконечные сумерки неба, где песня будет звучать вечно. Этот Кумир, которому он поклонялся с такой отчаянной тоской, что охватывал ужас, которым он дышал, будто своей мечтой, и без силы которого он усомнился бы в своем существовании… - Шуичи? Но теперь сцена принадлежала ему. Больше он не старался разглядеть своего Кумира, и глаза не слезились от мечтаний и яркого блеска огней сцены. Теперь его душа могла петь спокойно, открывая тайну своих мыслей, освобождать и мучить себя любовью и болью. Он пел для Юки - Шуичи? С тобой всё в порядке? От неожиданности он обернулся. - Сакума-сан! Я не видел, как ты вошел. Рюичи слабо улыбнулся. - Это хорошо. Что ты здесь делаешь? Шуичи повернулся в сторону зала. - Я думал о новой песне. Когда я прихожу сюда, то представляю, что Юки наблюдает за мной…и это делает меня таким счастливым… я хочу, чтобы это чувство звучало в моих песнях… - Ты действительно любишь Юки, да? Это было сказано с такой болью и печалью, что казалось, достаточно одного малейшего движения – и его мир разобьется на тысячу осколков. Но Шуичи словно перестал слышать. - Да, я люблю его больше всех на свете. Он сказал это так просто, закрыв глаза, наслаждаясь самой этой мыслью. Его Юки… Юки, которого многие желали и боготворили, принадлежал ему одному… Не было ничего, что могло помешать ему теперь, у него было всё. Он пел для Юки и ни для кого больше… Теперь Шуичи стоял между этими двумя зеркалами. Слева была сцена, где он сам стал Кумиром. Идолом, который светится так ярко, что в любой момент за спиной могут появиться крылья, которые поднимут в бесконечные сумерки неба, где он будет вечно петь о своей любви. У него по праву была и сцена, и любовь. Но Рюичи Сакума был его кумиром. - Почему ты хочешь петь, Шуичи? Молодой певец вновь открыл глаза и посмотрел в пустоту зала. - Для Юки, конечно, - ответил он, и невинная жестокость его слов будто ножом рассекла воздух. И вот уже Рюичи Сакума стоит между этими двумя зеркалами . Два старых пыльных зеркала, испещренных ржавчиной, царапинами и трещинами. Его отражения исчезли в короткой бесконечности и были поглощены серым и вязким туманом без прошлого и будущего. - Шуичи ... - Мм? - Ты еще помнишь меня? Этот кумир позволил его крыльям умереть. Для кого он пел? Кому теперь он мог петь и зачем, если его крылья превратились в пепел – только для того, чтобы дать жизнь новому Кумиру, подобно Фениксу, в порыве слёз и желания? - Что ты имеешь в виду? Ты - Сакума Рюи… Рюичи обхватил ладонями лицо юного Кумира. Он был таким тёплым… когда это случилось? Почему его собственные руки теперь так холодны? - Что ты делаешь? - Ты вообще меня не помнишь, да, Шуичи? - О чем ты? - Почему ты больше не поешь для меня? Почему ты не поешь для нас? - Сакума-сан… Его губы были такими теплыми и почти не сопротивлялись. Рюичи заставил себя сохранить рассудок, поскольку сам начал поцелуй… он так хотел мальчика, что даже отодвинулся от него на расстояние вытянутой руки. Больно… так больно… но он нуждался в этом. Это было единственным, что имело для него значение, кроме пения… Музыка так же желала и так же жестоко ломала его, как и тот, кого он любил и для кого был рождён. Новый Кумир… он безжалостно забрал его крылья и позабыл обо всем: об их прошлом, боли и даже о самой его смерти… Действительность больше не имела значения, у него не осталось даже частицы сцены… Голова шла кругом. - Что ты делаешь? - воскликнул Шуичи, инстинктивно выставляя перед собой руку в защитном жесте. Но что теперь имело значение? Все было кончено, зеркала исчезли в никуда.. Он хотел бы умереть… обреченный на смерть в тени этого нового Кумира, который пел не для него, и ни души, ни слов, ни дыхания не осталось в нем, чтобы говорить. Кумир, охваченный каким-то призрачным чувством любви, отравившим его кровь и мешавшим ему вернуться. Он пел фальшивые слова фальшивому залу, который ни о чём не догадывался… он пел, не думая ни о ком из них. Никакой новый Кумир не смог бы возродиться из этих крыльев. Эти крылья были отравлены и медленно умирали. Теперь они были почти мертвы для него… - Почему ты не любишь меня, Шуичи? Глаза певца расширились, и в его взгляде читалось едва ли не отвращение, которому Рюичи дал новое имя - «любовь». - О чем ты говоришь? Я люблю Юки! Стоя между двумя зеркалами, ты отражаешься в вечности, и каждое отражение продолжается бесконечное количество раз, пока ты не становишься настолько маленьким, что уже не можешь разглядеть их. Но ты знаешь, что ты там, потому что где же ещё ты можешь оказаться? Рюичи Сакума упал между двумя зеркалами, позволяя осколкам обрушиться на него. И они начали падать, не заботясь о том, что режут и рассекают его кожу, раня до чистой крови настоящего Кумира, упавшего на серый пол пустого зрительного зала, где он встал на колени и умирал один, в безнадежной темноте своего исчезающего желания. Красная жидкость образовала вокруг него единственное отражение, которое не будет скрыто от людских глаз. Отражение потерянного Кумира. Кумира, который забыл себя и не имел ничего, кроме своей любви.
| 
